Январский обзор книжных новинок

2666 Роберто Боланьо
Роман Боланьо — это смесь Льва Толстого, Габриэля Гарсия Маркеса и немножко Квентина Тарантино. Можете найти в любом обзоре, что состоит он из 5 частей, которые совершенно о разном, хотя герои слегка пересекаются и ткань текста совершенно едина. В конце развязанные тут и там ниточки немного завязываются, но вообще роман обрывается со смертью автора — как такового конца нет. Можно представлять себе, что сюжет развивается по спирали, можно — что спускается в глубины тьмы, но совершенно точно то, что этот процесс осязаем, а сюжет плотный и вязкий. Стиль автора несколько отстранённый, он абсолютно безэмоционален и объективен, от чего немного мурашки в главе про убийства. Но оно и к лучшему — если бы роман ещё и как голливудское кино выжимал эмоцию, никакого здоровья не хватило бы его дочитать, как автору, к слову, не хватило здоровья его дописать. Роман осязаемо сильный, а не вот эти вот слюни-сопли. Он какой-то 5D. Дико извиняюсь, но если вы как я в молодости (1999 год) смотрели фильм «Экзистенция», то он вот примерно описывает ощущение «вживания» в «2666». Стиль книги на самом деле постмодернистский, но похож не на Пинчона и Флэнна О’Брайана, у которых ничего не понятно, но больше на Итало Кальвино, особенно тем, что история постоянно отвлекается на сторонние ветви и тщательно рассказывает их, прежде чем вернуться в как бы главное русло (хотя откуда мы знаем, что тут главное?). Так что от убийств в мексиканском городе в 1990-х мы перескакиваем на холокост, и это даже по-своему плавно по логике книги.

«…история , эта простосердечная шлюха, не имеет никаких поворотных моментов, она их просто непрестанно порождает, эти моменты, эти миги времени, что соревнуются друг с другом в своей чудовищности » — так думал писатель Арчимбольди, герой романа. Кажется мне, что так и автор романа думал. Потому что его 900-страничный портрет XX века — это калейдоскопический поток мигов: кусков людских жизней, моментов их болезней и смертей, эпизодов насилия и убийств, которые именно соревнуются в своей чудовищности, утекая в никуда. И в этом потоке , в этом миговороте из 2666-ти мигов закручены судьбы нескольких основных персонажей романа. Главный герой — немец Ханс Райтер, он же писатель с псевдонимом Арчимбольди. Пронесен он был миговоротом XX века из селеньица в Германии на фронт в Россию, обратно в Германию, далее по всей почти Европе и наконец в Мексику ( уже стариком) . Здесь история Ханса Райнера обрывается, роман не окончен.

2666_Part_2_The_Part_About_Amalfitano

Николай Долгополов и Никас Сафронов «Легально о нелегальном»

Результатом трудов писателя Николая Долгополова и художника Никаса Сафронова стала книга графических портретов советских разведчиков. Николай Михайлович Долгополов, замглавного редактора «Российской газеты» и главный в журналистской армии специалист по нашей разведке, обрел достойного – и неожиданного для многих – соавтора. Только что в издательстве «Молодая гвардия» вышел том «Легально о нелегальном», в котором рядом с Долгополовым работает известный художник Никас Сафронов. Результатом трудов писателя и художника стала книга графических портретов советских разведчиков, великих, знаменитых – и тех, кто прежде был известен немногим (среди которых, конечно, был журналист «РГ»).
Творческое общение началось после выставки Сафронова, состоявшей из 30 портретов известных Долгополову – в том числе лично – героев невидимого фронта. «Когда я увидел работы Никаса на выставке – то был поражен, насколько точно человек уловил в каждом из героев его внутреннюю сущность», – рассказал писатель зрителям, которым не хватило места в шатре «История Отечества».

Долгополов привык мыслить книгами – о Филби и Абеле, Гоар и Геворке Вартанянах, о Надежде Троян. Или хотя бы главами — — в трех томах «Легендарные разведчики». А тут речь шла о коротких, в несколько страниц повествованиях. Портреты вдохновляли – и ради самих героев стоило постараться. Всё началось с Артура Артузова, с операции «Трест». Это ему, некогда гражданину Швейцарии, пришла в голову идея создать фиктивную монархическую организацию и тем самым принять участие в многоходовой операции ВЧК по внедрению ее в белогвардейские операции за границей.

Уложить богатые биографии разведчиков в прокрустово ложе из семи-восьми страниц сложно, и в издательстве «Молодая гвардия» решили, что это будет рассказ об одном самом важном деле. Никас сангиной написал прекрасные портреты. Он был знаком с легендарным разведчиком Джорджем Блейком. А я познакомил Никаса с Героем Советского Союза Владимиром Горовым, кстати, ему недавно исполнилось 90 лет. Сейчас Никас сделал ещё несколько портретов, и, может быть, мы издадим второй том. Но, как сказал мне знаменитый английский разведчик Фицрой Маклин — его считают прототипом Джеймса Бонда, — «в нашей профессии можно загадывать только до ланча».

У книги о разведчиках будет продолжение.

6351359104

«Незаконный» Захар Прилепин

Жизнеописание, как всегда у Прилепина. Каждая биография написанная им это то, что надо читать, даже если вас не очень интересует главный герой. Это рассказ об истории страны и о человеке который прошел через многое вместе с ней.

Книга запаяна, что хоть как — то оберегает тяжелое издание от повреждений. Все пришло в достойном виде, что создает прекрасное настроение. Здесь Вы найдете черно – белые фотографии, свидетельствующие о жизни и творчестве любимого россиянами писателя. Бумага плотная белая; текст пропечатан прекрасно.
Есть в нашей жизни такие встречи, которые забыть нельзя. Таким является Михаил Шолохов и его произведения о трудной жизни русского человека, о судьбе Родины в разные исторические и трагические ее моменты. «Тихий Дон» — один из любимых романов в России. Роман очень яркий, колоритный, трагичный, честный. Захар Прилепин не только мастерски владеет литературным словом, не только может мастерские закрутить интригу! Автор также мастерски, серьезно, ОТВЕТСТВЕННО и ПРАВДИВО раскрывает историю жизни великих людей. Вот и теперь нас ждет интересная трудная жизненная дорога Михаила Шолохова, а шагаем мы по ней с Захаром Прилепиным!  И многим захочется вернуться к « Тихому Дону», « Судьбе человека», « Донским рассказам», « Поднятой целине» .

В жизни Михаила Александровича была любовная история. Об этой истории вы не прочтете больше нигде, впервые в истории филологии она обнародована в этой книге.

Был у Шолохова еще один архив, который пропал в Великую отечественную войну, но какая-то часть точно не потерялась, потому что оказалась в закрытых архивах ФСБ, куда никому нет доступа. По крайней мере, там должна храниться переписка Шолохова со Сталиным. Не зря Сталин однажды бросил в раздражении, что Шолохов не умеет хранить письма: эти самые письма пришли к Сталину другим путем.

В любом случае, никакой архив не даст нам другого Шолохова. И то, кто на самом деле автор «Тихого Дона» — бессмысленно обсуждать.

Без названия (1)

Василий Кузнецов: Постнеклассическое единство мира
Зачем говорить про единство мира в постклассической ситуации, когда бесчисленные множественности стремительно разбегаются в разные стороны? Затем, чтобы разглядеть условия возможности утверждения множественного. Как помыслить единство мира, которое будет способно собрать несовместимые позиции, концепции, культуры? Как удержать вместе любые варианты в отсутствие инвариантов? Переосмыслив единство мира множественными способами, попытаться наметить мерцающие в перекличке культурных форм смыслы, неуловимо связывающие многообразные разнообразия. Такой открытый проект предлагает эта книга в линейном приближении нелинейной постнеклассической концепции.

Василий Кузнецов — один из самых влиятельных людей на философском факультете Московского университета. Во многом именно он определяет, что думает наше студенчество об онтологии, одной из важнейших академических философских дисциплин. И именно онтологической проблеме, проблеме единства мира, посвящена рецензируемая книга, являющаяся частью многолетнего исследовательского проекта этого автора. А так как Московский университет является главным отечественным университетом, то не будет преувеличением сказать, что философские идеи Василия Кузнецова являются мейнстримом отечественной академической онтологии. Уже поэтому к ним стоит относиться серьезно.

Относиться к каким-то идеям серьезно означает внимательно, строчка за строчкой разбирать аргументы, которые эти идеи обосновывают, анализировать проблемы, которые эти аргументы призваны решить. Сам Кузнецов, видимо, разделяет понимание серьезного отношения к философии. Он пишет, что «…для философии важнее и интереснее вовсе не позиция, занимаемая тем или иным мыслителем, а его концепция и устройство аргументации, позволяющие достигать значимых результатов.

Ae6c931ca10234966ade01040627e80b4w.jpeg_350x350

 

 

 

 

 

 

,

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *