Премьера «Калины красной» по Шукшину в Театре на Бронной (режиссер Марина Брусникина) показывает нам возможность полноценного, актуального разговора с современной аудиторией с помощью «деревенского» материала. Который в спектакле удачно сочетается с мультимедийными практиками, принятыми на этой сцене. В общем, наверное, так и надо – соединять современный театральный язык с вечными, очевидными ценностями, которые предоставляет материал. Не впадая ни на секунду в примитивизм и лубочность.
Две «Калины»
Шукшина сегодня на столичных сценах ставят много. Пожалуй, больше, чем кого бы то ни было из отечественных авторов второй половины ХХ века. При том – прозаика, не драматурга. Получается по-разному. Но разнятся и задачи: кому-то хочется посмешить аудиторию, сделать что-то в стиле незабвенных комедий Владимира Гуркина. Кто-то смотрит поглубже – ведь тексты Шукшина, как теперь очевидно всем, при внешней простоте связаны множеством нитей с важнейшими для людей всех времен экзистенциальными проблемами. Добавлю: особенно понятна эта связь для всех нас, воспитанных на русских национальных традициях и установках, руководствующихся ими, вольно и невольно. (Интересная, кстати, тема – Шукшин и «традиционные ценности», о которых сегодня так много говорится – далеко не все тут однозначно, Шукшин отнюдь не был апологетом всего «старинного-консервативного»). Приведу тут характерные слова режиссера БДТ Андрея Могучего: «Проблема русского характера, мучившая Шукшина, путь русского человека и судьба русской земли — драма, которой Шукшин изболелся. Каждая строчка у Шукшина пропитана болью, жаждой истины и любовью к простому человеку, надеждой на его счастливое будущее». Не поспоришь.
Что касается «Калины красной», то она известна, прежде всего, по замечательному фильму, фильму-трагедии, фильму-завещанию Шукшина. Кто ж не помнит Егора Прокудина и его смерть среди русских полей! (Напомню к слову, что потрясение испытали многие зрители и за границами тогдашнего СССР – например, немецкий кинорежиссер Райнер Вернер Фасбиндер, который, кажется, даже в манере одеваться стал подражать Егору, уже не говоря о влиянии картины на его поздние работы).
Однако фильму предшествовала киноповесть «Калина красная». Она во многом другая, в ней меньше трагедии, скорее, по жанру это лирическая драма. А фильму трагедийности добавили многие как будто случайные обстоятельства – например, отказ народной артистки Веры Марецкой от роли старухи Куделихи и появление в кадре реальной деревенской женщины, одинокой и больной; в повести-то дела у героини обстоят совсем не так грустно! Я говорю «как будто случайные» – но есть такое ощущение, что Шукшин на съемках, которые шли очень тяжело, сознательно поднимал и поднимал накал страстей, гнал своих коней все быстрее (будто чувствовал, что это его последний шанс сказать с экрана все, что хотел).
Марина Брусникина совершенно сознательно, подчеркнуто ставит свой спектакль именно по повести. Очень правильное решение – иначе пришлось бы переигрывать Шукшина в роли Егора, что, думаю, совершенно немыслимо (и жаль, что этого не понимают многие провинциальные интерпретаторы «Калины» – она идет на сценах много где). Даже начинается спектакль с символичной сцены: герои вместе с залом досматривают фильм, и оборачиваются к залу в конце титров.
Текст повести звучит в расширенных ремарках – и даже, с помощью видеоинсталяций, образует различные узоры-фигуры из буковок на заднике (например, корову, о которой так мечтал Егор – впрочем, не лукаво ли? – сидя в колонии; это в фильм не вошло совсем). Вообще, многих ударных сцен из фильма в постановке нет, но есть другие, в кино не попавшие. Даже цветовой код постановки не черно-красный, как в кино (именно эту гамму в одежде – красная рубаха плюс черная кожанка – перенял Фасбиндер), но черно-белый – как у берез или у того же книжного текста.
Деревня как она есть
О чем же история? О лихом, хорошем, простом парне, который хочет встать на путь нормальной жизни, и любовь даже встретил, да вот не получилось – злые люди помешали. Не больше – но и не меньше. Егор по пророческой кличке Горе (в азартном исполнении Артема Быстрова) даже проще, определеннее, чем Люба (Катерина Васильева). Ну, как не напомнить, что в кино совсем иначе – так ведь и фактура исполнителей совсем другая: Быстров куда выше, крепче своей партнерши.
Нельзя не отметить работу Веры Майоровой в роли Куделихи – ее история обыденна и поэтому так грустна. Удачен дуэт родителей Любы – Владимира Яворского и Александры Николаевой.
Центром лаконичного оформления сценического пространства стало огромное поваленное дерево (возможно, и метафора, но при этом вполне понятный аксессуар сибирского деревенского пространства). Да – перед нами именно деревня, что «снаружи», что «внутри». То есть, зритель получает ожидаемое: некую простоту нравов, укорененность традиций, вообще атмосферу ретро. Наконец, светлую грусть в финале.
Спектакль – получился. Есть и слаженность актерской работы, и ансамблевость, и безукоризненность режиссерского решения мизансцен – что вместе дает нам цельное, интересное высказывание.
С сибирским материалом постановщик уже работала не раз. Вспоминается, конечно, одна из дебютных работ Марины Брусникиной уже 20-летней давности – «Пролетный гусь» по Астафьеву. Ее взгляд на шукшинскую повесть именно как на «деревенскую мелодраму», конечно, не исчерпывает всей глубины «Калины красной», но кажется вполне убедительным и интересным.
